- Отложи вилку, Кейлаш.
Но я голодна.
Взгляд матери прожигает, отец одобрительно кивает. Она не спорит. Больше не спорит. Отчетливо слышно в голове: «ты должна» «тебе так лучше» «посмотри на своего брата».
Кейлаш смотрит очень внимательно. И не видит ничего особенного. Ведь это она не спит ночами, пытаясь понять каждую чертову науку этого проклятого мира, она не имеет права на ошибку, не имеет права быть неидеальной
Ты должна быть хорошей невестой, Кейлаш.
Что ты хочешь, мой маленький, Рохан?
Такого вопроса старшая дочь никогда от них не услышит.
Но ей кажется это нормальным.

В семнадцать Кейлаш становится «Королевой красоты Индии», увеличивая и так приличное состояние своей семьи.
Она как очень дорогая конфета – хотят многие – получает тот, у кого больше денег.
В двадцать Кейлаш выходит замуж.
Свадебное платье, усыпанное камнями, тянет к земле, а выйдя на солнце велика вероятность ослепить любого, кто посмеет взглянуть в сторону невесты.
Ей тяжело, ей жарко, ей плевать на слезы родителей, насрать на то, как прекрасен её жених и катастрофически похуй, сколькими миллионами он владеет.
Когда уже конец?
Нескоро.

- Уверен, ты станешь прекрасным врачом, дорогая.
Она молчит. Это снова не её решение.
Забивая очередной косяк, Кейлаш находит только один плюс – деньги.
(И те не её).

В двадцать два она беременеет («Наконец-то» – только такого поздравления Кейлаш достойна от матери).
- Находится с тобой одна головная боль.
Спасибо, мам, это я постаралась.
Всё опять блестит слишком ярко, камни, золото, дорогие машины – у неё будет мальчик. Ей хочется остановить сердце каждого в этой огромной зале.
Если бы они знали, что она умеет, радовались бы так же?

Через год после рождения ребенка, они втроем переезжают в Ирландию.
- Зачем?
- Родина моей матери, милая.
Кейлаш пожимает плечами. Он думает, она сожрёт такую дешевую отмазку? Он прав. Потому что ей плевать.
Этот брак не то, чтобы совсем провальный. Она дорожит мужем, он дорожит ею. Вот только  Кейлаш прекрасно помнит, как была продана словно дородная корова.
Твоему брату нужно светлое будущее.
Ей так хочется кричать: а как же я. Но все стоят к ней спиной.
- Не могла бы ты почаще улыбаться, милая. Мои гости любят твою улыбку.
Его гости.
- И не переборщи.
Он крутит пальцем у головы. Он знает. От него ничего невозможно скрыть. Она и не пыталась.

Они уже давно не верны друг другу, но только в какой-то момент Кейлаш именно что влюбляется. У него прекрасные зеленые глаза, обворожительная улыбка и жесткая рыжая борода. И жена. Но когда это кого останавливало?
Она ловит каждое его слово, верит в ту лапшу, которую он так красиво вешает на уши.
Они обязательно будут вместе. Просто нужно немного потерпеть.
Кейлаш умеет терпеть.

В их дом приходят странные люди. В их доме много оружия, денег, наркотиков. Их дом работает вне закона.
Просто закрой на это глаза.
Её муж спонсирует чертовых террористов.
Ей плевать. Она наливает им чай, обсуждает погоду, шутит (очень даже неплохо) и разрешает Барнетту в следующий раз принести сыну игрушку.
Ничего. Это скоро закончится. Он обещал.

- Заштопай его.
На их белом диване (он ей всегда не нравился) расползается пятно. В нос ударяет металлический запах. Сквозь пальцы стекает тонкая струйка.
Она чувствует её. Ощущает чужую кровь.
Кейлаш трясет от страха, от паники. Она осматривается – лишь бы сына не было рядом.
- Дорогой, я окулист.
Это никого не волнует. Ей приходится вспоминать то, что никогда не умела.
Выходит почти красиво.
Потом она делает это всё чаще и чаще. Подбирать очки ей нравилось больше.

- Я ухожу.
В его взгляде ничего нет ни сожаления, ни обиды, ни любви.
- Вернёшься, я убью тебя.
Кейлаш не вернется.
Она верила в это, но как-то не получилось, не фортануло.

- Кейла, я не могу она беременна.
Он смотрит куда угодно, только не на неё.
Кейлаш не слышит.
Не дышит.
Не видит.
Тихое «Прости» доносится, когда напротив уже никого нет.
Несколько часов назад Кейлаш верила в светлое будущее с любимым мужчиной, строила планы, как заберет сына (была уверена, что это возможно) и совершенно не думала о том, что муж обещал её убить.

Сама шагнула в петлю. Знала, что возвращение – сущие самоубийство.
Она плачет, просит прощения, умоляет – это не помогает. Тонкое, непозволительно острое лезвие касается кожи шеи.
Кейлаш остается одна валяться на полу и истекать кровью, как надоевшая игрушка, которая давно уже сломалась.

Быть может именно в этот момент она поняла, что хватит терпеть это дерьмо. А может это зрело уже давно. 
Кейлаш держит свою кровь, инстинктивно прижимая ладонь к горлу. Она не может говорить, лишь хрипит в трубку.
Ты же понимаешь, что я в дерьме, Барнетт?
Он понимает.

И вот Кейлаш, что не может говорить, снова на родине, прячется словно трусливая мышь в доме брата, изучив эти хоромы вдоль и поперек. А на так и шее красуется шрам – памятка о не очень удачном браке.

Она следила за ним.
Она бросила свой золотой кокон, в котором больше не могла дышать, который ненавидела.
Рохан просил остаться.
Ведь сестра уже «умерла» один раз.
- Пошёл ты. Пошли вы все. И не забудь делать переводы мне на счет.
Рохан лишь машет ладонью.

Кейла закуривает косяк, не отрывая взгляд от дороги
- Слушай, Логан, Ирландия для полных лохов. Но ты-то не полный.
Отныне она всегда на его стороне.