Пульс в висках стучит вместе с битом — жёстко, навязчиво, возбуждающе. Никакой попсы — только техно, только рваный ритм. Под техно не танцуют, — хотя Бонни умеет, — двигаются, также беспорядочно, как бьющий по глазам стробоскоп.
Виски внутри горячит кровь, красит румянцем щёки и испаряется вместе с потом, и так проходит полчаса, затем ещё час, пока, наконец, не замечая никого вокруг, Бонни не отключается в центре танцпола. Это похоже на щелчок тумблера — в голове вдруг пустеет, остаётся только бит, грубый и отчётливый, и это прекрасно.
Чужая ладонь, мазнувшая с талии вниз, чтобы остаться, замечается не сразу. Потом — раздражает, и Бонни открывает глаза.
Блондинчик, лет двадцать пять на вид. Она годится ему в матери, но вряд ли он заметит это в темноте. Бонни улыбается ему, уже не надеясь вернуться, и, переплетя свои пальцы с его, за руку уводит его к барной стойке.
Лишившись своей магии, клуб больше не кажется Бонни особенным — всё та же толпа, что и везде, всё такая же раздражающе громкая музыка, да и воздействие алкоголя тоже сошло на нет.
— Два двойных виски, — требует Бонни, перегнувшись через стойку с двадцаткой в зубах, и, почувствовав чужой взгляд, оборачивается. Усмехается:
— Три.
Уэйд. Кто бы мог подумать. Бонни ещё раз оглядывает ребёнка по правую руку от себя и усмехается бармену снова:
— Блондинчику — с колой.
Она уже не намерена с ним спать — она не против совсем уж детей, но сегодня не в настроении кого-то учить.
— Я Томми, — улыбается он, но Бонни уже потеряла к нему интерес.
— Я за тебя рада, — отзывается она и толкает ему по стойке стакан, чтобы забрать второй для Уэйда и уйти, не оглядываясь.
Свободного места рядом с ним нет, и она встаёт чуть позади. Приподнявшись на мысках, едва касается подбородком широкого плеча и ставит перед Уэйдом его стакан.
— Работаешь сверхурочно? — шутки в её вопросе столько же, сколько и любопытства, но вероятность того, что Уэйд стал бы следить за ней лично, Бонни всё же оценивает как невысокую. — А то я могу облегчить тебе задачу.
Если он всё же пригласит её, она останется. Свои люди в службе безопасности не бывают лишними — особенно на её новой должности, и, кроме того, с ним этот вечер может стать менее скучным. Бонни искренне надеется на это — больше ей здесь всё равно надеяться не на что.

Отредактировано Bonnie Batler (2020-09-20 21:33:42)

С идеей зацикленности на себе Бонни не спорит — уж себе-то она предпочитает не врать. Себя она любит какой угодно, и испортить это не способна любая, даже самая горькая правда.
— Лучше уж я, чем кто-то другой, малыш, — подмигивает Бонни Уэйду перед тем, как отстраниться и дать ему немного пространства, чтобы рассмотреть её в деталях, от слегка поплывшей туши до россыпи веснушек на раскрасневшейся и блестящей коже.
В самом деле, она любит себя всегда, и в такие моменты, как этот — особенно сильно.
Она может позволить себе что угодно, даже самодовольно-снисходительную усмешку блондинчику, не сумевшему впечатлить её за минуту. Таких у неё будут ещё сотни, но вот таких как она у него не будет точно, и Бонни лениво отворачивается от него обратно, забывая окончательно.
— Отметь мне в личном деле как плюс любовь к детям, — предлагает Бонни и почти что падает на освобождённый стул, чтобы сразу же вытянуть ноги на перекладину под сиденьем Уэйда. Юбка, и без того короткая, сползает по бёдрам ниже, но Бонни не обращает внимания: продолжает свою мысль, небрежно отсалютовав Уэйду стаканом:
— А ещё к их папочкам.
Папиков в своё время Бонни любила даже больше — в отличие от своих богатых детишек, они точно знали, что за что покупали, и не пытались говорить с Бонни о любви, заставляя её зевать шире обычного.
— Мамочки, увы, требуют много внимания, — Бонни пожимает плечами, смачивает горло не самым скверным виски, усмехается:
— Не люблю настырных.
Да и челюсть затекает. С мужчинами в этом плане как-то проще, или хотя бы быстрее. Прикинув для себя, что могла бы заставить Уэйда кончить за пятнадцать минут, так он напряжён, — или пять, если перед тем снять с него штаны, — Бонни окончательно оставляет его в покое. Со стороны не меняется ничего, только едва уловимо расслабляются ещё горячие под мокрой футболкой плечи, и вот Бонни уже обдумывает, что ещё могла бы поиметь с этой встречи.
Кроме попытки избить её где-нибудь в туалете — за украденное внимание красавчика с дорогими часами, разумеется.
— Я почти готова поверить, что ты не выслеживал меня, — сообщает она ему, незаметно раздвигая колени, чтобы протянуть между ними подол юбки, — но ты всё ещё не убедил меня. Что тебе скажет бармен, если ты попросишь у него двенадцатилетний Макаллан?
Бывающая в этом клубе чаще одного раза в месяц и перепробовавшая всё, что здесь горело, Бонни знает точно: даже ей такого не наливают. Ещё она знает, что Рик за стойкой — открытый гей, падкий на блондинов с пухлыми губками, от которых самой Бонни ни холодно, ни жарко.
Если Уэйд в самом деле любит это место, он сумеет угадать с ответом — и тогда они в самом деле позволят себе отдохнуть, словно не работают вместе. Может быть, Бонни даже угостит его не только виски перед тем, как вывести на танцпол.
Может быть, тогда ей всё же удастся отключиться снова. Видит тот, кого нет, ей бы не помешало.

Отредактировано Bonnie Batler (2020-09-21 22:26:00)