[indent] Когда неприятель делает ошибку, не следует ему мешать. Это невежливо. Это не по этикету. Необходимо внимательно смотреть, как твой неприятель падает в грязевую яму, а потом пытается выбраться. Но как подсказывал мне скромный опыт: выбраться ему уже не получится. Увязнет в своих промахах, своих ошибках и хвостах, которые следовали за ним по пятам, пересекая одну границу за другой, подгоняя и кусая пятки, пока вот он - не явился на порог того, кто его ждал. Я был стар. Я был не старше своего наставника, но куда сообразительнее его. Я не был глуп, не смотря на свой возраст и высказывание молодняка: «тебе пора на пенсию, мужик». Быть может и пора. Быть может, я был тем самым собственным неприятелем, который портил собственную жизнь, отказываясь принимать во внимание: мои протеже давно выросли и вырвались из-под крыла. Мой наставник, человек, который научил меня многому в моей работе - лежит в земле с прострелянной головой.

[indent] Я должен был принять это во внимание, когда получал злополучную папку Нормана. Должен был остановиться, когда наткнулся на ниточки, что пропустил мой сенсей, которые вели к фонду «варьете». Но разве я был бы собой? Нет. Мне было скучно. Мне было до одури тоскливо, что начальство не отправляет меня на задания, что они решили дать мне отпуск. Отпуск агенту, который никогда не был на отдыхе, без угрозы собственной жизни. И я знал, что это не увольнение, я был слишком ценным сотрудником. Я знал, что это не отстранение. Скорее: сбережение важной боевой единицы. Той самой единицы, которое против воли господ влипала в очередные передряги, по собственному желанию. И пусть это было непрофессионально, идти на поводу у чувства ненависти и мести, пусть Норман сто раз перевернется в гробу. Но я не мог это так оставить. Старик предупредил меня. Старик прислал мне папку его последнего дела, а значит это было важно. Важно для него, важно для моего личного расследование, которое я вел уже года три.

[indent] И именно потому началась охота. Пока с той стороны дергали за ниточки, стараясь понять: что успел сообщить, а главное кому, полоумный старик, - я дергал за свои. Я рыл землю, вырывая из нее куски ненужной мне информации. Выбрасывая в мусорку лирику Нормана, не забывая при этом причитать, что старику было просто нужно спокойно сидеть на своей пенсии. Ему нужно было жить той беззаботной жизнью пенсионеров, грея свои старые кости где-нибудь на Мальдивах, а не лезть на рожон к тому. кто был моложе его. Кто был сильнее его. Кто был опаснее, чем он. Хотя по правде говоря, не мне было об этом ворчать. Это мог сделать Александр, например,  в отношении меня. Тем более, что наш последний с ним разговор вышел не столь приятно, как я предполагал. Это он мог ворчать, что мне давно пора на пенсию со своей надменностью и шилом в заднице. Но я, как и Норман, его бы не послушал. Моя натура отличалась от натуры Эссексов: я жил этой работой слишком долго, что не мог представить себя в автомастерской, или где-нибудь в Мексике в уютном отеле из пяти звезд. И я продолжал дергать за ниточки, чувствуя, как расстояние с убийцей моего наставника - сокращается. И когда ощущение, что мы в конечном счете выйдем друг на друга, когда я уловил за собой слежку [нужно отметить достаточно профессиональную], я выдохнул. Просто расслабился и стал ждать. А ждать я мог долго, практически вечность, пока мне окончательно не станет скучно.

[indent] Именно в этот день мне осторчертело это ожидание неизбежного. Именно поэтому я начинаю утро в шесть утра, а к десяти уже выпиваю второй бокал маргариты, расхаживая в одних трусах по дому. Ну, а что? Стесняться мне было некого, дам сердца у меня не было. Я жил один и черт возьми, мог себе это позволить. По крайне мере в те моменты, пока не вспоминал, что где-то в доме есть еще один человек - Макс. Благо сегодня он умотал в школу и обещался быть не раньше вечера, так что я мог позволить себе расслабиться. И вот, я делаю уже третий бокал, когда в дверь настойчиво стучат. Я хмурю брови,  медленно плетясь к входной двери, припоминая, что сегодня я никого не ждал.

[indent] - Кто? - равнодушно спрашиваю я, и открываю дверь, удивленно выгнув бровь.

[indent] Передо мной стоял мужчина, далеко не похожий на сантехника. Плотно застегнутая куртка, оскал вместо улыбки. и военные ботинки. Я тихо хмыкаю, думая о том, что этот гость опоздал ровно на двое суток. Спасибо Норману и его папке, где была фотография этого красавчика. Но все же старательно изображаю удивление, и уже было хочу сказать, что никого не звал, но маргарита решает иначе:

[indent] - Почему так долго? Ты заставил меня ждать. - и не понятно, подыгрываю я ему, или и вправду ждал этого сантехника. Но губ касается улыбка, и я с интересом рассматриваю мужчину. - Зал, работа. Или просто повезло.

[indent] Я отхожу в строну, пропуская мужчину внутрь и с сомнением смотрю на его ботинки, и вид сзади. А задница у него была что нужно, наверное, много бегал за стариком, или за мной. Тихо вздыхаю, закрывая дверь, и обхожу его, совершенно не стесняясь своего вида. Быть убитым в трусах - что может быть романтичнее?

[indent] - Разуйся, куртку и оружие оставь в коридоре. Я только убрался, - как бы мимоходом проговариваю я, намекая на то, что я вполне себе готов просто поговорить. И если этот мужчина так хорош. как описывал его Норман, то ему и не нужен был пистолет.

[indent] И после этого я направился в гостиную. Оказавшись в комнате. все же накидываю на плечи легкий домашний халат, стащенный у какого-то господина еще в Японии, и делаю глоток любимого напитка, довольно облизываю губы. Услышав, что мужчина прошел следом, я поворачиваюсь к нему, указывая рукой на одно из кресел. И, наверное, когда-то это сыграет со мной плохую шутку, вот так разговаривать с тем, кто хочет тебя убить. Но Дитмар, а его вроде звали так, сам явился ко мне на порог, и не пытался выстрелить сразу. А значит было что-то, что его интересовало чуть больше моей смерти. И это было любопытней , чем его быстрая смерть от недопитого мною бокала маргариты.

[indent] - Маргариту? Знаю, знаю, еще слишком рано. Но сегодня такое прекрасное утро... Верно, Дитмар? Я не ошибся?

[indent] Я смотрю на него совершенно невинно, расплываясь медленно в улыбке. Но тут же поднимаю руку, чтобы мужчина не пытался убить меня на месте.

[indent] - Ты хорошо следишь, но не достаточно. И раз уж ты сам пришел ко мне на порог, то быть может отложим эту бойню? - я скольжу по нему взглядом, а после делаю маргариту и протягиваю ему бокал. - Как там говорили пираты? Переговоры?

Подпись автора

av by MAX, THE MURDERER!

[indent] В болтливости скрывается ложь, а ложь, как известно, есть мать всех пороков. Ложь может повернуть человека к тебе спиной. а может сделать так, что он будет закрывать тебя собой. Ложью можно достичь куда больше, чем говоря людям прямую правду. К сожалению, это первая мысль, которая посещает человеческий ум, и зачастую - это не верное суждение. Не просто потому что в конце-концов ложь вскрывается в самый неподходящий момент. Нет. Хотя бы просто потому что в конечном итоге ты устаешь. Устаешь юлить, играть, притворяться.
[indent] И я уставал. Уставал надевать маску беспечности и наплевательского отношения к окружающим людям. Я уставал показывать себя беспринципным ублюдком, что относится к некогда своим ученикам с легким снисхождением. Но в тот момент, когда я снимал маску - мое истинное лицо никому не нравилось. Доказательство тому - последний разговор с Александром, что вылетел из моего дома после новости о Фрэнклине Куилле. Он злился на меня до сих пор, за мою обеспокоенность, за мою манеру речи, что шла со мной еще с пеленок. Его реакция, то как он закрылся, не желая даже разговаривать, было лучшим показателем - мне было лучше оставаться тем актером, которому нет дела до окружающих его людей. Став однажды агентом ЦРУ, я просто не имел права уставать. Я должен был играть свою роль до той секунды, пока мое бездыханное тело не окажется на дне какого-то озера в Кентуки, а нужно отметить, что озер там было не так много. И я играл. Даже тогда, когда Александр стоял передо мной и задавал резонные вопросы, что подтолкнуло меня влезть в его отношения с Фрэнклином, он не подозревал о реальной причине.

[indent] Я боялся. Боялся, что тот, кто убил Нормана - может добраться до него. Я боялся, что тот кто убил моего наставника, может работать с Фрэнком, ведь за этим парнем тянулась темная история, люди, за которыми мы наблюдали порой по долгу службы, знали этого человека. И я боялся потерять кого-то еще, из своего окружения. Боялся остаться один, не смотря на то, что теперь в моей жизни был Макс. И, наверное, именно поэтому я продолжать этот спектакль. Продолжал юлить, даже сейчас, когда в моем кресле, в моем доме, сидел тот, кто нажал на спусковой крючок. Убийца человека, что стал мне ближе, чем собственный отец. Я должен был пристрелить его в ту же минуту, как только он переступил мой порог. Но вот он, вот я и между нами прекрасная маргарита, собственного приготовления.

[indent] И мне не было страшно. Я не боялся, оказаться в собственной луже крови, не боялся, смотреть ему в глаза, и, чего уж греха таить, заигрывать. Не то, чтобы это входило в мой план, лишь отчасти, но мужчина слишком хорошо реагировал на мои слова, а потому остановиться было практически невозможно. К тому же, он начал первый, и тут я был совершенно не причем. Я еле сдерживал себя, чтобы не прокомментировать его слова о «без оружия, как голышом», ловя себя на мысли, что я прекрасно его понимаю. Я сам бы чувствовал себя нагим, если бы не мог использовать любое подручное средство в качестве орудия убийства. Интересна, он смог это нарыть, пока искал мой адрес?

[indent] - Не волнуйся, пока о тебе никто не знает. Кем бы я был, отдай коллегам такой лакомый кусочек, - я хмыкаю на его слова, и расплываюсь в самой, что ни на есть приятной улыбке. Это почти лесть,  но мне как-то похуй. Я ловлю его взгляд на своем халате, и чуть прищуриваю взгляд. - Нравится? Настоящий шелк, в Европе или Америке такое не найдешь, в Африке быть может еще возможно. но насколько знаю, люди там предпочитают хлопок. А ты? 

[indent] Я опираюсь задом о стол, напротив кресла, в котором устроился мужчина, и вытягиваю ноги, скрещивая их в лодыжках. Халат немного распахивается, снова демонстрируя мужчине мои кубики на прессе, да и с того ракурса, он вполне может хорошо рассмотреть мое накаченное тело. Интересно, он в курсе сколько мне лет? От этого было еще забавней наблюдать за его реакцией, и взглядом. Будь тут Александр, он бы назвал меня чокнутым стариканом, который совсем потерял связь с реальностью и инстинктом самосохранения. Но факт был в том, что вся эта ситуация наоборот подливала адреналин в мою кровь, отчего я снова и снова пригубливал бокал с маргаритой, в желании утолить жажду и смочить пересохшие губы.

[indent] - Ну почему же, если ты действительно можешь починить трубы, кто я такой чтобы мешать твоему прикрытию? - я чуть закатываю глаза, говоря слишком двусмысленно для подобной ситуации. - Ричард. Меня зовут Ричард, но ты и так прекрасно это помнишь, иначе бы не нашел мой адрес. Можешь звать меня Ричи, и у тебя интересно звучит «р», немец?

[indent] Было ли это реальным именем или псевдонимом, я уточнять не стал. Как и не стал уточнять, как он нашел меня. Если верить папке Нормана, этот парень был талантливым. Он мог рыть землю и находить следы там, где другие видели лишь грязь. И будь он хоть немного заинтересован, я бы его завербовал. Он был похож на меня. Был таким же беспринципным и добивался своих целей, наверное, именно потому старый ЦРУшник не сразу заметил хвост.  Наверное, именно поэтому я сразу узнал, когда ко мне медленно приближались, наверное, именно поэтому я был сейчас совершенно спокоен. Спокоен, и любопытен, отчего я вел себя совершенно не стандартно к текущей ситуации. Я даже не пытался прикрыться, отчасти наслаждаясь взглядом. Наверное,  нужно было пить меньше маргариты.

[indent] Я скольжу взглядом по мужчине, подмечая мелкие, еле заметные шрамы. Чуть задерживаясь взглядом на мимическим морщинах, на оскаленной улыбке, ярко-голубых глазах. Когда-нибудь, когда мне это понадобится, я смогу принять его облик без особых проблем. Когда мне будет слишком скучно, а алкоголь не будет перерабатываться организмом слишком быстро. Чуть наклоняя голову к плечу, я тихо хмыкаю, опускаясь взглядом ниже. задерживаясь на его ремне и ниже. Дитмар хорошо подготовился, и если бы не его обувь, оставленная в коридоре, я бы даже подумал, что этот человек просто похож на моего визави.

[indent] - Должен отдать должное, выглядишь ты лучше вживую, чем на фото. - все же произношу я, поднимая взгляд обратно к его лицу. - Господи, прекрати так пялится на мой халат. Хочешь потрогать?

[indent] Я смеюсь, тихо, но взглядом все еще внимательно наблюдаю за мужчиной. Отложив бокал с мараритой, я отталкиваюсь задом от стола, подходя ближе к мужчине, так, словно бы знал его не пять минут. а много дольше, будто бы мы уже встречались. Беспардонно беру его руку, и кладу на бедро, со стороны ткани халата. Сам же в голове прокручиваю варианты, сколькими способами я смогу его задушить, если будет необходимо. Тихо хмыкнув, так же резко отдергиваю его руку и возвращаюсь к столу. в исходное ранее положение. Глупые привычки агента под прикрытием, я порой забывал, что например в нынешней ситуации,  я был не под прикрытием. Но все равно вел себя нелогично, просто потому что хотелось. Просто потому что на бумаге Норман любил сухие факты, а я хотел узнать этого человека получше. прежде чем сам нажму на спусковой крючок, в какой бы форме он не был.

[indent] - Расскажи, мне Дитмар, что же тебя задержало? Ты долго следил за мной, я даже давал тебе несколько шансов устроить наше свидание раньше, но ты... такой робкий, - я снова делаю глоток, смотря на Дитмара поверх бокала. - Неужели ты так сильно волновался перед встречей со мной? Это льстит...

[indent] Я отставляю почти пустой бокал, складывая руки на груди, и смотрю прямо на мужчину. С неподдельным интересом, и мягкой, дружелюбной улыбкой на губах. Так и не скажешь, что в моей голове прокручивались последние слова Нормана, а сам я все еще решал, что мне делать: выслушать или уже не мучать его и прострелить... колено?

Подпись автора

av by MAX, THE MURDERER!

От обоснованной догадки к гипотезе и дальше к теории — таков путь познания; от незнания к знанию, от неопределенности к истине — посредством чувств, разума, критического мышления и воображения. Для того, кто обладает этими способностями, относительная неопределенность — вещь вполне нормальная, ибо она вызывает к жизни активацию всех способностей. Определенность же уныла, ибо она мертва. И Дитмар, на мой взгляд, предпочитал находится в балансе данной теории, некогда озвученной моим учителем в далекой Японии. Он умело балансировал на канате, и пока мы участвовали в спектакле, что организовали друг другу, он, как и я, изучал визави напротив. Он не просто скользил по моему телу взглядом, оценивая напряженность мышц. Нет. Он, как и я, изучал. Искал слабые места, куда проще всего можно будет ударить, чтобы получить желаемое.
Золотую папку, что надежно хранилась в одном из моих тайников в доме. Папку, которая ему не достанется. Но почему же я был так уверен, что пришел он именно за ней?

Все было достаточно просто. Пока я вел себя расслабленно, демонстративно заигрывая с тем, кому хотелось вспороть грудную клетку, я следил за ним. За его взглядом, что умеючи рассматривал комнату на предмет различных мелочей. Он не знал, что именно успел сказать мне мой старый друг. Но наверняка знал, что у меня есть досье на него и те темные делишки, на след которых удалось напасть. Там была информация не только от Нормана, но и моя, что я успел нарыть на этого обаятельного убийцу, коим являлся Дитмар. И нужно было отдать ему должное, его след всегда прекрасно терялся, нити обрывались и сам мужчина не был связан с кем-то настолько прочно, чтобы я мог надавить на него через кого-то. Скорее, Дитмар бы меланхолично махнул рукой, мне почему-то именно так и представлялось, если бы я приставил дуло к виску какого-нибудь очаровательного мальчика, что был под его опекой. Нет. Он был как и я. Проженным ублюдком, и мне это нравилась.

Сама ситуация, в которой мы сейчас находились, заставляла бежать по моему телу мелким, едва заметным мурашкам. И пожалуй, нужно было отдать должное и в этом мужчине. Я давно не чувствовал себя настолько живым, как сейчас. Я давно не ощущал этот прилив сил, как перед прыжком, как перед охотой для которой словно был рожден. Ведь все же не зря я был лучшим из лучших, агентом, чье прошлое было скрыто за многими замками, оставляя на поверхности лишь то, что никак не могло выбить меня из седла. Я наклоняю голову к плечу, когда он произносит мое имя и еда прищуриваю взгляд. «Р» мягко раскатывается, срываясь с его губ и лаская мне слух. Все же больше британцев я любил разве что японцев, с их преданностью к собственной стране, и немцев, с их идеалами и беспринципностью. Интересно, насколько был беспринципен сам Дитмар?

- Ну что ты, разве мой дом похож на проходной двор? - я демонстративно фыркаю. хмуря брови и строя из себя обиженную девицу. - Раз уж назвался сантехником, то придется соответствовать собственной легенде, либер фрайнт. Прости за мой немецкий, нужно еще подтянуть его.

Я хмыкаю. Не нужно. Времени, что я провел в агенстве хватило чтобы выучить немецкий, японский и французский, осталось дотянуть итальянский и можно сказать, что я достиг очередного пункта в моем маст листе. Едва качаю головой, а в мыслях проносится одно: кажется он узнал, что я долгое время был в Японии. Или быть может, интерьер в комнате, в котором преобладали восточные мотивы, сами рассказали о моей любви к данной стране. Так или иначе, на моем лице не дернулся ни один мускул, что показал бы тревожность и хаотичное шевеление роликов в голове. Я лишь загадочно улыбаюсь на его предположение, что мне не нужно оружие, предпочитая оставить это до того момента, пока он не будет лежать подо мной.

А лежать он будет, как и я под ним. Об этом легко говорил бокал поставленный на пол, словно бы какая разница, где ему разлетаться. И я лишь мысленно успеваю с сожалением выдохнуть, представляя сколько дерьма придется убирать в гостиной. А если к тому времени вернется еще и Макс, то ему придется объяснять, что со мной все в порядке, и я просто слишком много выпил.  Еще один мысленный вздох сожаления, ведь организм нещадно начал перерабатывать алкоголь в крови и мне понадобиться пять минут, чтобы протрезветь. Происходит это, правда, быстрее , чем я ожидал. Как только Дитмар оказывается непростительно близко ко мне, ограничивая мою свободу двумя руками по сторонам, обжигая своим дыханием, я замираю.

Замираю на мгновение, встречаясь с его взглядом, и будто бы теряясь. И я терялся, ровно на долю секунды, просто не ожидая подобной прыти. Все же нужно было отдать должное, немцы, не важно, были ли то женщины или мужчины, довольно страстные натуры. И если они решили что-то достать, то их нетерпение можно будет уловить буквально витающим в воздухе. Такое нетерпение исходило и от Дитмара, но я еще не наигрался. А потому, я лишь расплываюсь в улыбке, мягко, но в тот же момент твердо, кладя руку ему на грудь и чуть отстраняя от себя.

- Ты нетерпелив. Но нельзя же так сразу накидываться на меня, Дитмар. Мы знакомы десять минут. а ты уже прижимаешь меня к столу. Разве это хороший тон? - я вскидываю брови, внимательно смотря в его ярко-голубые глаза. Под рукой практически ощущаю биение его сердца, отчего едва заметно облизываю губы. - Твои документы у тебя в штанах, я ведь не обыскивал тебя. Даже не отобрал пистолет.

Я наклоняю голову к плечу, играя в ту же игру, что и с Александром. Я делал вид, что не совсем понимаю о каких документах речь, а точнее не знал где они лежат. Проблема была в том, что Александру я собирался отдать его папку. Дитмару же напротив. Эта папка - последнее. что осталось от моего друга. От Нормана. Написанная его рукой. И я попросту не мог так выпустить ее из своего тайника.

- Но коль мы здесь оба кота, не будем играть в кошки мышки, - я смотрю на него совершенно трезвым взглядом, подмечая насколько тонки его губы. Сколько мимических морщин тронуло его лицо. - Зачем она тебе нужна? Что там такого важного, что ты пришел ко мне в дом и так нетерпеливо нарушаешь мое личное пространство?

И я говорю это едва с хрипотцой в голосе, просто для того чтобы расположить его к себе. Просто для того, чтобы выудить последний недостающий пазл, которого не было в той папке. Норман до чего-то дорылся, что я никак не мог понять и заметить на бумаге, что он скрыл под своим шифром, если тот был. А зная Нормана, он был. Этот старик слишком любил свои загадки, слишком сильно таскал меня на них, чтобы я в любой момент мог дойти до сути вещей. Но мне нужна была подсказка, и первая из них было нетерпение Дитмара получить злополучные бумаги. И пока что, мне было это на руку. Так что я продолжал держать руку на его груди, просчитывая про себя удары его сердца, и внимательно следя за его глазами. Если он солжет - я узнаю. Если он скажет что-то очень важное - я узнаю. Только если он не умеет контролировать свое сердцебиение.

Подпись автора

av by MAX, THE MURDERER!