Ирка долго смотрит на неё округлившимися глазами, прежде чем сделать глубокий вдох и начать орать - шутка ли увидеть собственное живое отражение на месте подружки, с которой ты несколько минут назад бодалась за куклу. У матери реакция едва ли спокойнее, отец же молча хватает за руку и уволакивает то, что было его дочерью, в сторону дома.
Через несколько часов, наспех собрав вещи, они уезжают из поселка до того, как местные жители попытаются их поднять на вилы.
Не исключено, что в буквальном смысле.

У матери под рубашкой крестик, а на тумбочке возле кровати куча икон. Отец запрещает выходить из дома, шипит на жену и врезает в дверь спальни замок.
На ночь её запирают, чуть позже предпочитают запереть и днем.
(в конце концов, открывают лишь для того, чтобы принести еду)

Периодически родители приводят к ней гостей: один мужчина первым делом чем-то обливает её, второй набирает кровь из вены, пока рядом стоящая помощница ведет какие-то записи в своем блокноте и старательно игнорирует пристальный взгляд на себе.
Перевернуться в неё не получается - слишком высокая.

Разобраться со способностью худо-бедно удается только после побега; мать едва ли что может разобрать в этой реальности, проживая лишь на очередной бутылке водки, отец близок к мысли врезать третий замок в дверь. То, что есть похожие - не такие, как она, чуть другие, но тоже отличающиеся - выясняется уже далеко за пределами города.

- Девка-то красивая! Жаль, немая совсем, но ничего, - причитает бабка, натирая посуду тряпкой. Лизка, её родная внучка смотрит на гостью украдкой, все время старается избегать прямого зрительного контакта и едва не кричит, когда удается её коснуться - по крайней мере, в голове слышится отчаянное «не приближайся».

Оказывается, Лизка читает мысли.
Оказывается, теперь не только Лизка.

Бабка не замечает подмены ни на первой, ни на второй, ни на третьей неделе, а неожиданно проснувшаяся любознательность внучки настолько тешит старческую потребность в общении, что не возникает даже мысли о подвохе - тем более, что летние каникулы вот-вот подойдут к концу.
Лизку находят у подножья оврага со свернутой шеей; по первому же взгляду ясно, что телу - больше двух недель.
Аномалия какая-то, не иначе.

Интеграция в первое время проходит очень тяжело: меняться приходится каждую неделю, как подстраиваться под чужую речь, выдумывать и лгать  - зато никаких проблем с документами. С набранным опытом приходит понимание: если не отклоняться от чужих планов, то подмены никто особо и не замечает; играть на нервах удачи банально страшно - сначала мотивирует нежелание возвращаться в ту комнату под два замка, потом боязнь, в принципе, быть пойманной.
Присматриваться к более удачным объектам со временем становится привычкой. Важно, например, обращать внимание на:
1) манеру речи;
2) политические и социальные взгляды;
3) навыки и место работы;
4) ...не глухая ли случаем.
(неловко тогда вышло)

И еще кое-что не менее важное.
Обязательно нужно найти, куда спрятать тело.
Или как от него избавиться.

Примерка разных ролей становится привычным образом жизни: одинокая писательница, домохозяйка, работница химчистки, актриса в театре, молодая жена успешного бизнесмена - уровень сложности поднимается в соответствии с её готовностью замахнуться на новую ступень; результат все реже и реже выходит скверным.
Быстро выясняется, что роль тайной подружки по переписке, которую легко найти через какую-нибудь газету, вдруг открывает доступ ко всем чужим секретам. Собеседницы охотно исповедуются в письмах, будто пишут личный дневник.
Чуть позже они не менее охотно делятся секретами по электронной почте.
Чуть позже - в мессенджерах и социальных сетях; последние окончательно развязывают руки и позволяют изучать чужую личность с меньшими затратами ресурсов.
Они буквально собирают все, что о них необходимо знать, в одном месте.

Собственное имя, как и внешний вид, напрочь стирается из памяти; паразитирующий образ жизни с попытками буквально высосать из новой роли все, что можно, иногда приходится заканчивать не очень счастливо - особенно, если какой-то родственник все-таки замечает странности и проявляет чрезмерное упорство в попытках выяснить причины этого.
(чаще всего это матери и дети)
Куча книг и фильмов в жанре детектива помогают справляться и с этой проблемой.
Нужно быть просто чуть внимательнее: например, у проницательного сына аллергия на арахисовое масло, а у сердобольной матушки целая таблетница лекарств и регулярная необходимость делать уколы.
Подумаешь, перепутала что-то на фоне старческого слабоумия.

(а этот упал с лестницы)
(а эта уронила фен в ванную)
(а тот передознулся)
(а ему говорили не сидеть на подоконнике десятого этажа)

У Мирей Райдер относительно неплохая жизнь.
Вполне уже взрослая дочь, собственный ресторан, пара близких подружек, пилатес три раза в неделю, неплохой дом и интрижка на стороне - кстати, насколько брата своего супруга можно считать «стороной»?..

Вот же дура.
Надо было сначала грохнуть мужа.

У Мирей куча переживаний и проблем, на носу развод и серьезный разговор с Клиффом..
Клифф требует рассказать обо всем Билли. Клиффа мучает совесть и остатки (?) ПТСР - этим Мирей наверняка оправдывает то, как
он хватает её за плечи
он кричит прямо ей в лицо
он швыряет её в сторону, где так удачно расположился журнальный столик...

Хрясь.

(говна кусок, ты знаешь, сколько времени я убила на то, чтобы занять место этой потаскухи??)

Мирей рассматривает присутствующих на похоронах Клиффа сквозь затемненные солнцезащитные очки и подмечает уже известных ей лица.
Выражение лица у Билли - мрачнее тучи.
Еще бы, кого может обрадовать покончивший с собой брат?

(он, кстати, очень переживал, что сначала трахал, а потом убил твою жену, билли)
(впрочем, проблема с женой решилась замечательным образом)
(не благодари)