Сообщение от Альбы с предложением встретиться - это словно гром, среди ясного неба. Несмотря на то, что Эттон продолжала поддерживать с ней отношения даже после всего произошедшего (серьезно, она не ненавидит Мэйбл, как все остальные?), Аттано искренне считала, что подобный жест - всего лишь показательный, нежели истинная попытка поддержать. В конце-концов, способность Альберты пусть и не была тайной для социума, все же разительно отличалась от умений рыжеволосой хоккеистки, что при любом посягательстве на ее жизнь и тело могла запросто выкосить половину Вашингтона, где ныне проживала.
Долгое время бывшая хоккеистка сборной не соглашалась встретиться, однако Альба умела уговаривать: спустя некоторое время после добровольной изоляции Мэйбл все же выходит на улицу, кутаясь в безразмерную толстовку и пряча лицо за широким козырьком кепки с эмблемой "прайда"; их встреча назначена не столь далеко от дома Аттано, на набережной, где по прикидкам девушки должно было быть малолюдно, однако беспокойство быть узнанной все так же не покидало рыжеволосую, что то и дело нервно запихивает свои непослушные пряди волос под кепку и капюшон, что были сейчас словно клеймо.
Спина и нога все так же предательски ноют, поэтому Мэйбл двигается неторопливо. Покупает по пути кофе в одной из пекарен, что торгует напитком на вынос и усаживается на скамейку с видом на Вашингтонский канал, терпеливо дожидаясь прибытия Эттон, хотя до сих пор не понимала, что та хотела от Аттано. Подбодрить? Чертовы слова никак не успокаивали Мэйбл, что постоянно находилась в страхе за свое будущее, что в единый момент разрушилось, словно хлипкое зеркало.

- Вашингтон ничуть не изменился с тех пор, как я переехала в Бостон. - слабо улыбнувшись, замечает Мэйбл, украдкой выглядывая из-под капюшона на усевшуюся рядом девушку. Тяжело вздыхает, чуть поведя правым плечом и потирает переносицу, чувствуя плохо скрываемое беспокойство. Ей не нравилось находится на свободном пространстве - не сейчас, когда она представляла угрозу для первого встречного человека, а сама девушка перешла из ранга "известных" в ранг "известных и пугающих" - иным словом способность плакать черными слезами язык не поворачивался.
- Они слишком бросаются в глаза, а мне бы не хотелось, чтобы меня кто-то видел. - произносит Аттано, делая мелкий глоток горячего капучино, чуть поморщившись. Ответ на подобный вопрос кажется на поверхности, однако проигнорировать ей Мэйбл не может - подобное может показаться невежливым для Альбы, а ссорится с человеком, что был одним из немногих, что проявлял к рыжеволосой сочувствие не хотелось.
Сочувствие и жалость... заставляют хоккеистку злиться, ненавидеть себя. Мэйбл не нравится чувствовать себя слабой и сломленной, однако чертовы травмы раз за разом напоминают о случившемся, лишний раз задевая ту мозоль, что все еще болела.
Ей нужно обратиться в клинику, но разве хоть один здравомыслящий врач возьмется лечить пациентку, что в любой момент может случайно убить кого-то своими слезами?
- Сегодня достаточно влажно и холодновато. Не слишком тянет на лето, ты так не считаешь? - будничным, несколько безразличным тоном произносит рыжая, вновь фокусируя свой взгляд на плещущуюся в канале воду и тяжело вздыхает, понимая, что рано или поздно Альба начнет выводить ее на диалог, надеясь хоть как-то растормошить Аттано, которая предпочла бы вновь запереться дома, оставшись наедине со своим разочарованием и болью в спине и ноге. - Послушай, если ты намерена промывать мне мозг тем, что я зря отсиживаюсь дома - лучше не начинай, ладно? Я сама знаю, как и что мне делать дальше.
Вранье. Мэйбл жизни своей без хоккея не представляла, а после случившегося на матче вход в женскую лигу ей был закрыт. Разве что попытаться побриться налысо, да притворяться мужчиной - но это уже сродни маразматичным сериалам, что снимались для "Нетфликса" пачками. В реальной жизни столь хилую многоходовочку с легкостью вывели бы на чистую воду, попутно опозорив нерадивую хоккеистку.
- Но спасибо, что решила выволочь меня на улицу. Я уже давно никуда не выбиралась.